Биоэкономика как альтернатива ископаемым углеводородам

В Москве 19-20 ноября 2013 г. состоялся Пятый международный форум «ГРЭЙНТЕК» на тему: «Глубокая переработка зерна и промышленные биотехнологии». В его работе приняли участие специалисты из таких стран, как Австрия, Бельгия, Великобритания, Дания, Казахстан, Турция, Украина, Узбекистан, Финляндия, Швеция и Швейцария. Лидеры ведущих компаний отрасли отметили все возрастающую роль биоэкономики – создание новых видов материалов из возобновляемых источников энергии.

Президент Российской Биотопливной Ассоциации Алексей Аблаев, открывая форум, дал краткий обзор ситуации в отрасли по заявленной теме конференции. «Биотехнологии – это наука о методах и способах производства ценных веществ и продуктов с использованием природных биологических объектов (микроорганизмов, растительных и животных клеток) и процессов. Крупнейшим продуктом биотехнологии является биотопливо, которое производится из пищевого сырья – зерна, сахарного тростника, сахарной свеклы, масличных. В России идет строительство двух заводов с переработкой 250 тыс. т пшеницы каждый (с производством лизина, незаменимой для кормов аминокислоты). Проект «Донбиотех» в Волгоградской области и «Приосколье» в Щебекино Белгородской области. Для производства лизина и биотоплива используют лишь крахмал зерна, а остальное – протеин и отруби – в качестве кормов. Они будут востребованы из-за нехватки высокопротеиновых кормопродуктов. То же относится и к сухой барде, содержащей 40% протеина. Если США из 33 млн т экспортирует 9 млн т в Китай, Турцию и др. государства, то в России зачастую остатки зерна пропадают вследствие плохих условий его хранения.

В 2012 г. Владимир Путин утвердил «Комплексную программу развития биотехнологии в России», в которой намечены меры по совершенствованию отрасли промышленной биоэкономики и биотоплива. Участники Форума рассмотрели различные аспекты этой проблемы.

 В рамках статьи невозможно охватить весь объем информации, поэтому предлагаю вниманию читателей лишь выступление Юрия Шушкевича.

«С приходом рынка наша экономика структурно не изменилась, поменялись только отношения собственности, управления, да кое-где возникли новые элементы инфраструктуры. Если подходить непредвзято, то реформы Гайдара и Черномырдина лишь завершили приостановленные Брежневым косыгинские реформы. Мы до сих пор живем в условиях старой экономики – она худо-бедно кормит, однако лишена реальных перспектив развития.

Как найти рынок в условиях, когда весь мир готов предложить нам более дешевые аналоги любой биохимической продукции, а механизмы ВТО не позволят эффективно свой рынок защищать?

Существует лишь один массовый продукт, имеющий абсолютную дефицитность, это – энергия. Запасы ее традиционных источников, включая уран, неотвратимо иссякнут, практическая замена их возможна через фиксацию биологическими структурами солнечного света. Энергия Солнца, преобразованная растениями в углеводы, с помощью биотехнологий преобразованная в привычное углеводородное топливо или сырье, может стать коммерчески эффективной альтернативой углеводородной энергетике.

Переход к биоэкономике – это создание максимально широкого и массового уклада, способного обеспечить конкурентное производство углеводов из биологического сырья в качестве альтернативы ископаемым углеводородам. Общее потребление ископаемых топлив в мире составляет 8,6 млрд т нефтяного эквивалента, т.е. только одна российская пашня теоретически способна удовлетворить энергетическую потребность человечества более чем в шесть раз.

Первым реальным, целевым проектом для России должна стать задача выйти за 10 лет на производство порядка 40 млн т биоэтанола. Это нынешний уровень США.

Биотопливные культуры – это не пшеница первого класса, а культуры технические, максимизированные на выработку крахмалов и простых сахаров. Под производство биосырья можно использовать заброшенные пахотные земли, которые заинтересуют сограждан, желающих самореализоваться, перестать зависеть от работодателей, обеспечив своим семьям финансовую устойчивость.Эти «новые фермеры», обрабатывая порядка 42 млн га пашни, будут способны поставлять на рынок 32 млн т биоуглеводородов в пересчете на нефтяной эквивалент. Речь идет именно о чистом для общества энергетическом выходе, поскольку в расчетах учтены и затраты на почвообработку, уборку и производство азотных и др. удобрений. А названные 32 млн т для сравнения – это нынешний объем добычи нефти такой компанией, как «Татнефть». В добывающих подразделениях «Татнефти» занято 15 тыс. человек, здесь же общая численность занятых будет составлять 100-150 тыс. человек. Труд станет привилегией, доступной широким слоям общества.

Предвижу возражения – где взять деньги, технику и многое другое? В качестве примера приведу соевый кластер. В середине 90-х гг. сою в России выращивали едва более ¼ млн т, в этом же году, не случись наводнения на Дальнем Востоке, собрали бы 2 млн т – производство выросло почти в 8 раз. Ни в одном секторе АПК подобных темпов роста не наблюдалось. Особой господдержки соевый кластер не получал, в отличие от животноводческого комплекса, где рост значительно скромнее. В чем же секрет?

Главным драйвером роста производства сои явилось устранение «дисконта переработчика» в закупочной цене, когда переработчик является локальным монополистом и крестьянин вынужден отдавать ему сырье за бесценок. Этот дисконт отбрасывает закупочные цены к уровню, делающему развитие производства неинтересным. С соей долгое время было именно так – немногочисленные маслоэкстракционные заводы диктовали цены, выгодные им, а построить параллельную переработку было нельзя по причине огромных капзатрат. Но 10 лет назад появились технологии переработки сои в полножирные корма с помощью экструдеров, дешевые и абсолютно доступные. И монополизм старых маслоэкстракционных заводов тотчас же рухнул, выращивать и перерабатывать сою стало по-настоящему прибыльно.

Следует отметить, что «соевый бум» начался в регионе, максимально отдаленном от экспортных портов, деформирующих структуру сельхозпроизводства – в Амурской области. Там практически не осталось нераспаханных земель. Практически вся пашня занята соей. Гостиницы в Благовещенске забиты коммивояжерами из самых отдаленных регионов России и Украины, а не только Китая. Амурская область – едва ли не единственный регион в России, где уже несколько лет действует нулевая квота на иностранную рабочую силу в сельском хозяйстве. Когда поняли, что любой иностранец в поле – заведомый преступник, мигрантов там не стало. На берегах Амура сразу же появились фермерские хозяйства и агрохолдинги с едва ли не самой высокой в мире производительностью труда. Я лично посещал хозяйства, где на 10 тыс. га обрабатываемой пашни приходится 16 работников и на 120 тыс. – 140 работников, включая бухгалтеров и управленцев. Т.е. механизатор справляется с обработкой, посевом и уборкой почти одной тысячи гектаров. Подобная производительность реально выше, чем в сельском хозяйстве США. Там же вовсю внедряются и технологии точного земледелия, уже имеются поля, где трактора работают без людей, на полном «автопилоте». Хотя заметной государственной поддержки в Амурскую область не поступало, кредитные ресурсы, первоклассная техника, очень неплохие кадры каким-то образом в регионе появились. Наконец-то сработали рыночные механизмы: деньги «увидели», где они могут быть быстро приумножены, и сами туда «двинулись».

«Соевая революция» – это локальный пример наличия реального рынка при отсутствии монополизма. Подлинной революцией, способной реально преобразить экономику и социальную сферу всей страны, должна стать революция биоуглеводородов.

Для этого со стороны нашей власти нужен самый минимум усилий и ноль, именно ноль финансирования. Необходимы две вещи: отмена акциза на денатурированный топливный биоэтанол и полная декриминализация законодательства в части оборота биоэтанола, сырья и продуктов его переработки. Деньги же в новую отрасль придут сами. А власть вместо того, чтобы заниматься малоэффективным госфинансированием, опасаясь коррупции и общественной оппозиции, смогла бы заняться нужным и важным делом – социально-экономическим конструированием, поддержкой роста нового уклада, модернизацией собственных институтов и структур…

Я не призываю строить новый биоуглеводородный сектор исключительно на основе фермерства и малого бизнеса. Первичная переработка, производство неочищенного биоэтанола или крахмала-сырца должны быть локализованными массово, хотя бы с целью устранения ценового дисконта. Но все последующие переделы – это уже поле крупного капитала или кооперативных структур. Лично мне ближе кооперация. Низовые биоуглеводородные кооперативы со временем смогут образовать и сверхкрупные структуры, наподобие знаменитого Центросоюза, в свое время поднявшегося на экспорте сибирского сливочного масла, с собственными банками, инвестиционными компаниями».

Участники форума после оживленной дискуссии приняли предложения ОАО «ВНИИ НП» по реализации мероприятий дорожной карты «Развитие биотехнологий и генной инженерии», утвержденной в 2013 г. Дмитрием Медведевым.

Роза Джандосова парламентский корреспондент, канд. хим. наук

Оставьте первый комментарий

Оставить комментарий